Зависть, как «мирный» способ уничтожения

В тот вечер меня ждала неожиданность. Новая клиентка - из ниоткуда, срочно. Я была готова к чему угодно. Она оказалась очень нежной красивой, стройной женщиной тридцати лет. С такой мягкой манерой говорить, я могла бы слушать ее голос часами. В интонациях появлялись небольшие плавные движения и переливы, она будто задавалась вопросом, это было ощутимо, произносила вслух и слушала мой голос в ответ.

Она рассказала, что ее «накрыло» так сильно, что «она готова кричать», «это выворачивает ее изнутри», и она не может справиться, если только не поговорит с кем-то в такой момент.

Ее история неожиданно стала для меня символом последних процессов, которые я наблюдала. Люди приходят к «концу» какого-то цикла, в тупик, они опустошены, ничего нет, чем можно было бы жить, и один этот крик или даже вой изнутри, который рвется наружу. Я вспомнила даже, что когда-то давно прочувствовала, как это бывает. Ты как отрезанный ломоть от чего-то, что было большим и значимым, а теперь оно не имеет значения, а ты остался с пустотой и в тупике, хотя тебе тридцать, и ты полон сил. После этого воя, который вырывается изнутри, приходит осознание, что потеряна перспектива жизни. Тебя нет. Но ты, кажется, есть. И тебе только тридцать. Что-то вроде украденной жизни.

Она рассказала, что в детстве ее родители все время давали ей понять, что она «плохая», «непослушная», «все не так». Для меня с первого касания было ясно, что передо мной интуитивный человек. Протестировав две с половиной тысячи людей, я уже могла увидеть на глазок с высокой точностью. И надо сказать, что именно в последние месяцы мне особенно часто встречались люди разного возраста с высоким значением интуиции и высоким уровнем вигоросности - жизненной энергии, которые признавались этим обществом и их родителями, выросшими, «как положено», - непригодными к жизни, «двоечниками», «пустыми неудачниками».

Я помню парня тринадцати лет, блестящий, живой ум, отвечал мне на вопросы: «Нет, это не мое, а это – мое», - типичным для интуиции языком. Он был круглый двоечник. Отвечал мне на вопросы, как если бы ему было все пятнадцать, как минимум, живой и улыбающийся солнечной улыбкой. Уровень энергии оказался, как у хорошего предпринимателя, ноль хаотичности и пассивности поведения, умеренная поисковая активность и даже умение опираться на правила. Почему он был двоечник, и почему его родители не видели того, что видела я, - ума не приложу. Но факт, что видимо от напряженной безысходности на протяжении нескольких лет, он получил ожирение. Я просто сказала: «Теперь ты большой, тебе не надо больше бояться, что ты погибнешь, просто живи. Хочешь похудеть?» Он ответил: «Да». Я дала ссылку на отличные упражнения для него. И внезапно родители запретили ему общаться со мной, я была в шоке и не понимала почему. Он явно был счастлив, просто разговаривая со мной по скайпу, отвечая очень разумно и живо на стандартные вопросы интервью. Теплое человеческое внимание, осознанно, бережно и тщательно воспитанное во мне, чтобы раскрывался талант любого человека… Может быть, это и есть причина?

И была еще женщина. И еще девушка. И еще парень. Они были похожи. И теперь эта молодая красивая нежная тридцатилетняя, в расцвете сил. Их всех объединяло что-то. И вот что:

они были интуитивными, энергичными, яркими, талантливыми людьми, .. которые были не нужны. Интуиция – это о будущем, и это видение целостной картины жизни. Они не вписывались.

Когда Лада была маленькая, она больше всего любила музыку, пение. Она хотела и думала, что это было бы естественным, чтобы родители позволили ей учиться музыке. Но они привели ее в музыкальную школу, когда ей было 8, там ей в лицо сказали: «Поздно». Родители увели ее из музыкальной школы и больше никогда не ставили вопросов о том, что она хочет и могла бы учиться музыке. «Это ерунда. Это не профессия». Вместо этого они говорили ей, что она непослушная, она плохая, потому что «все дети, как дети, уроки делают», а она «не как все».

Позднее они отправили ее в Москву на заработки, где она жила одна на съемной квартире, она стала работать бортпроводницей. Она пела украдкой, когда была одна. Она мыслила в категориях музыки, это было ее натурой, она так воспринимала мир вокруг себя. И когда появился, наконец, молодой мужчина, который просто сидел напротив нее за столом и разговаривал с ней, она почувствовала такой сильный приступ стыда за себя, за свою жизнь, за все вокруг, что так и не решилась сблизиться. И оставалась одна, хотя ей было тридцать.

Родители намекали, что пора бы замуж и взять ипотеку. И она сделала над собой колоссальное усилие и тихо сказала им, что она не хочет взять ипотеку, чтобы просто умереть, выплачивая долги банку, она живет не для этого.

Пение поддерживало ее. Но теперь и петь она перестала. Она не могла петь. Музыка куда-то ушла. После разговора с тем молодым мужчиной. Она подумала, что это «эмоциональная зависимость от людей». Такие слова произносили специалисты. Остался только лютый стыд и этот крик, который рвал ее горячей волной изнутри. Это была последняя капля терпения. И вдруг она услышала себя: «Что я тебе сделала?? Что я тебе сделала плохого?? Что….» Было тихо. Ее голос звучал тихо, нежно и мягко, как всегда, в нем слышались переливы, и казалось, что она задает себе вопросы и удивленно слышит мой голос в ответ.

То, что она описала, как метод ее воспитания с детства, выглядело классической double bind, этой двойственностью, когда тебя любят и не любят, заботятся и не заботятся, поддерживают и не поддерживают. И это не то, чтобы в тебе не поддерживали плохие черты, нет. В тебе не поддерживают то, что является твоей натурой и твоей лучшей частью, твоим талантом, твоей единственной ценностью, стоящей, чтобы жить. И они делают это в угоду чему? Смешным аргументам о том, что соседская девочка «учит уроки», а ты – «не так» хороша в этом. И соседский мальчик ровненько сидит за партой на уроке математики, а ты видишь картины мира своей интуицией и не находишь слов в лексиконе учителя, чтобы ответить ей хотя бы на один вопрос. Почему бы не сказать этим детям еще в детстве, что средняя учительница, со средним уровнем вигоросности, пассивно-стереотипными поведенческими установками и доминированием этико-эмоциональных функций сознания и не обученная искать в детях талант и уникальность, попросту не может их понять и никогда не поймет и не поддержит достойно и адекватно. На это есть родители, но родители выросли, опять же, без понимания творения Бога, закономерностей жизни, они приучены говорить эзоповым языком, обучаясь двойным стандартам у точно таких же учительниц и учителей у власти. Как это было и две тысячи лет назад.

Зависть. В основании этого лежит зависть. Так это называлось тысячи лет. Зависть – это жжение у сердца, - так описали это ортодоксальные аскеты еще десять или даже двенадцать веков назад. И это жжение у сердца появляется следом за холодком ненависти, как если бы лезвием отсекли теплый живой голос, и он стал оборванной струной, которая теперь «жжет». Это происходит в тот самый момент, когда дети и любящие открывают свое сердце любимым и ожидают любовь в ответ, но эту любовь им не дают, отсекая их теплое внимание, потому что «они не соответствуют социальному стандарту».

Все правильно: родители не принимают своего ребенка, как он есть, как он сотворен Богом, не хотят видеть и не видят в нем талант, не проявляют любовь, вместо этого указывая на соседского «правильного» мальчика, который «заслуживает любовь». И ребенок чувствует холодок у сердца, слушая родителей, а потом его накрывает той самой волной «выжигающей» изнутри его собственный талант, и когда ему тридцать, он заживо мертв. Да, так и есть.

Она оттаяла, пока я проявляла к ней мою любовь, поскольку я была этому обучена, распознавая и истребляя в себе все и любые «холодки» и «жжения» при первом их появлении у моего сердца, я делала это всю мою молодость, готовясь быть психологом. И теперь я могу на время дать то, что не давали родители, чтобы человек пережил немного тепла и ожил и увидел свои перспективы заново.

Все просто. «Ладочка, ну если эта музыкальная чуткость и чувствительность – твоя натура, ты просто так воспринимаешь людей, мир, чутко, ты схватываешь их состояние, сопереживаешь, ты, конечно же, можешь петь и рисовать, ты можешь быть душой компании. Твои пассажиры, я уверена, очень любят слушать твой голос, ты можешь сделать счастливым любого, пожалуйста, пой, .. ты хочешь писать музыку?» «Да». «Прекрасно. Моя дорогая, именно такие люди, как ты, и необходимы сейчас и взрослым, и детям, таким же, как была ты, таким же талантливым,.. чтобы ты помогла им раскрыть их талант… Потому что они нуждаются в понимании тоже.»

Я не знаю, выучит ли она итальянский язык или обойдется одним английским в Италии, а может что-то кардинально изменится в России, где она живет, и таким, как она, найдется место… Но я знаю, что если Бог дает талант, то это зачем-то нужно и жизненно важно. Ничего не бывает напрасно. Каждому талант дается для счастья и успеха. И успех будет. Если только эзопов язык, порождающий двойную связь и двойственность смысла жизни не уничтожит человека «мирно», тихо и незаметно.

Она в безопасности, как и Виталя, и Лена… Они несут некое послание этой стране, в которой они не по стандарту, делая бытовую зависть такой заметной и постыдной, что хочется кричать. И по закону обратной связи, весь этот стыд, который она ощущала, уже не ее, – он падает на тех, от кого пришел, это их стыд, порожденный завистью. Стиль жизни по зависти вместо таланта и любви – обречен.

Ключевые слова: зависть, когнитивная психология, ортодоксально-когнитивная психология, зависть, консультация психолога, православный психолог